«Да как завтра-то?? Как можно сладкое оставлять на завтра? Люди вообще в своём уме? Как они растягивают коробку пирожных на несколько дней, что со мной не так?!»

Почти весь 2015 год я жила с завистью, что я должна «поддерживать» свой вид ничего-не-едением, кроме «правильной еды», а все всё жуют и рады. У меня был такой страдающий вид, как будто меня обидел весь мир. До 2015 года я, наоборот, в большинстве своём гордилась, что «я могу себя преодолеть, а вы нет, вот и ешьте всё!», а потом мне становилось обиднее и обиднее. Я была всё злее и злее.

*

До лета 2015 отец худел под моим руководством примерно год. Был ноябрь 2014, у нас были проблемы с деньгами, а я сказала, что на «простом пэпэ» мы сэкономим «безо всяких ваших шоколадок и пива». К тому же папа хотел похудеть на 10—15 килограмм, и, узнав, что я могу помочь ему это сделать ещё и с экономией средств, согласился.

Я помню одну ночь. Был примерно час после полуночи, отец уже лёг спать и с дивана мне что-то бормотал, засыпая, а я сидела за компьютером и вычисляла, сколько ему понадобится есть калорий для похудения.

Папа был согласен на такое: я всё готовила сама, так что ему оставалось только есть то, что лежало, отмеренное по граммам, в холодильнике. Отец каждое воскресение вставал на весы, радовался, записывал в записную книжку свои «отвесы». Ел строго то, что я ему давала. Я считала, что не такая уж и строгая в питании отца, потому что иногда ему «разрешала» есть пару крошечных конфет после «утренней овсянки».

Все были довольны. Это, правда, экономило бюджет. Мы ели крупы, куриное филе по 200 грамм/день (!) каждый, овсянку с арахисом и яйца с овощами из «Ашана». Было неплохо, я считала, что у меня теперь есть союзник, который разделяет моё мнение и будет питаться как я всю оставшуюся жизнь. И это. Мой. Отец! Я была в восторге.

Когда мы с ним приезжали из «Ашана» с «пэпэ-закупки», то сразу же вгрызались в «пэпэ-обед», потом ныли, что «что-то мало», терпели до «пэпэ-перекуса», затем до ужина – и так изо дня в день. Отец потерял больше 10 килограмм за несколько месяцев, он был очень доволен. А я-то как была довольна! Это же я так умею худеть людей! Это же благодаря мне он вот так!

Если мы шли в гости, то отец ел как обычно, всё подряд: «Ну, а что такого? Сегодня будем без диеты!» Я стоически терпела, пила чай либо ела обезжиренный творог без ничего: «Фигура мне скажет „спасибо“, я не нарушаю своего стиля питания! И пэпэ – это не диета, хватит его так называть!!»

*

Однажды мы пошли навестить Нину (сестру отца). Я взяла 2 пачки обезжиренного творога, так как подумала, что у неё мы задержимся до ночи (что и случилось), а ужинать надо правильно («но я же не понесу с собой салат из овощей, яйца, курицу – поэтому просто возьму полезный творог»).

Вечером у Нины на столе оказалась… курица-гриль. Та самая, из палатки с шаурмой. Она так ароматно пахла, и все так вкусно её ели, что я забила на свой «вкусный» творог и начала есть эту курицу тоже. Я ела, ела и ела. Я не могла себя остановить – я была голодная. Когда я всё-таки себя насильно притормозила, у меня началась паника.

Отец после этого вечера преспокойно пришёл домой, включил телевизор, и, похоже, вообще забыл, что он что-то «не то» ел. Я так не могла. Я до следующего дня мучилась подсчётами и самобичеванием. Брикеты творога из моей сумки «переехали» обратно в наш холодильник нетронутыми.

*

Летом мы собрались ехать к бабушке. Брат, уже не помню почему, не поехал с нами. Мы решили заехать в «Ашан», закупить продуктов на неделю. Когда мы съели свою «правильную» кашу, мы решили, что сегодня мы будем «есть до победного». В «Ашане» мы купили тележку (!) еды, которую «нужно успеть съесть сегодня» (+ продукты на неделю).

Мы ходили и скупали всё: рулеты, круассаны, шоколад, горстями гребли с отцом конфеты на развес. Это страшно. Не желаю этого никому. Я уже просила папу пойти на кассу, но он всё ещё в каком-то чаду хватал еду с полок.

Мы сели в машину, поехали. Я села на заднее сиденье, прямо за отцом. Мы сняли спинки с заднего и переднего правых сидений, так как нужно было освободить место для всех пакетов с едой и других вещей, которые мы везли к бабушке. То есть выходило так, что я сидела в море еды. Если отец ещё просил ему подавать что-то, чтобы съесть, я гребла в свой рот всё, будто лопатой: слойки, печенье, шоколад.

Меня начинало тошнить, я писала Андрею: «Смотри, я ем!» – фотографируя ему очередной пирожок с джемом. Он говорил: «Я очень рад, что ты ешь! Надеюсь, это очень вкусно!» – но я страдала и тряслась.

Что я показала в «Instagram» в тот день? Фотографию, где я со слойкой, написав, что это мой читмил. Это была ложь: я ела тысячи калорий в тот день. Очень много. Как только я чувствовала, что в желудке освобождалось место, я неслась за очередной порцией «запретной» еды.

Когда мы добрались до места, на дачном участке мы находились с отцом на жаре: я помогала ему с виноградом, мы его подвязывали. Я помню, что во мне было очень много сладкого. Голова у меня нагрелась на солнце, мне стало очень плохо. Я села на стул и готова была умереть: тошнота, слабость, какое-то помутнение.

Я жалела, что проживаю этот день. Я ругала себя и ненавидела за слабость и безволие. Отец тоже в этот день ел много, но ему было всё равно. Я же металась и убивалась, глотая ферменты, и затем ела, ела, ела. Я ела каждый час примерно по тысяче калорий.

Мы собрались домой. Еды, конечно, ещё было навалом. Я села в машину на переднее сидение рядом с папой и снова начала есть. Я хватала всё подряд. Я продолжала впихивать в себя еду рукой. Отец косился на меня, когда я, как в бешенстве, вгрызлась в кунжутный козинак. «Но ведь день уже заканчивается, а еда остаётся. Мне нужно её доесть!» Мой живот был, как огромный шар.